глаза. Ей стоило огромных усилий держать их неподвижными. Если веки дрогнут, если он заметит хотя бы слезинку…

– Эй. – Он похлопал ее по щеке. Голова Тесс безвольно мотнулась в сторону. – Эй! – На сей раз последовала сильная пощечина по другой щеке. Голова Тесс мотнулась в другую сторону.

Громила ущипнул ее за сосок, но поскольку он не потрудился снять с нее блузку и бюстгальтер, получилось не больно. Тесс не шевельнулась.

– Прости, что назвал сукой, – проговорил он по-прежнему ласково. – Приятно было тебя трахнуть. Люблю дамочек постарше.

Тесс поняла – похоже, он и правда считает ее мертвой. Внезапно ей отчаянно захотелось жить.

Громила снова взял ее на руки. В нос ударил тошнотворный запах пота, щеку больно уколола щетина. Тесс изо всех сил сдерживалась, чтобы не отвернуться. Он легонько поцеловал ее в уголок рта.

– Прости, я был немного груб.

Тесс почувствовала, что ее снова несут. Журчание воды стало громче. Лунный свет погас. Запахло – нет, завоняло – гниющей листвой. Громила положил ее в мелкую воду, и она едва не вскрикнула от холода. Он попытался поставить Тесс на ноги, но ее колени подогнулись и почти сразу уперлись в рифленую металлическую поверхность. Только не шевелись. Главное – оставаться неподвижной.

– Черт, – задумчиво произнес громила и принялся куда-то ее запихивать.

Тесс продолжала оставаться неподвижной, когда что-то – наверное, ветка – болезненно прочертило линию вдоль спины. Колени скребли по рифленому металлу. Ягодицы утопали в рыхлой массе. Запах гнили усилился. Тесс отчаянно хотелось выкашлять его из легких. Под поясницей собралась мокрая подушка из прелых листьев.

Если он поймет, что я жива, я его ударю. И буду бить, бить, бить…

Однако этого не случилось. Тесс долго боялась открыть глаза. Ей все казалось, что громила сидит на корточках, заглядывает в трубу, в которую ее запихнул, и ждет, когда она шевельнется. Неужели он не понял, что она жива? Наверняка же чувствовал, как бьется ее сердце. И что толку драться с великаном из пикапа? Он вытащит ее одной рукой за ногу и снова примется душить. На сей раз до конца.

Тесс продолжала лежать в груде мокрой листвы, глядя из-под полуопущенных век в пустоту и притворяясь мертвой. Ее окутал серый морок, граничащий с обмороком. Это продолжалось довольно долго, хотя, возможно, ей только так казалось. Заслышав звук мотора – это его пикап, нет сомнений, – Тесс подумала: Мне чудится, или я просто сплю. Он все еще здесь.

Однако неровный рокот мотора сначала стал чуть громче, а потом постепенно стих. Стэгг-роуд опустела.

Это обман.

У Тесс началась настоящая истерика. Как бы то ни было, нельзя лежать здесь всю ночь. Она приподняла голову (и тут же поморщилась от боли в истерзанной шее), выглянула из дренажной трубы и увидела безупречный серебристый круг луны. Потом начала было, извиваясь, выползать наружу, но остановилась.

Это обман. Возможно, тебе просто послышалось. Он все еще здесь.

На сей раз эта мысль показалась ей более убедительной – отчасти из-за того, что снаружи никого не было видно. В триллерах и фильмах ужасов в конце обычно наступает затишье, а потом – мощная кульминация. Белая рука, всплывающая на поверхность озера в «Избавлении». Алан Аркин, набрасывающийся на Сьюзи в «Дождись темноты». Тесс не любила ужастики, но, когда тебя изнасиловали и едва не убили, в памяти сами собой открываются целые залежи воспоминаний из разных страшилок.

Наверняка громила все еще здесь. Может, у него есть сообщник, который отогнал пикап. А сам он по-прежнему сидит рядом с трубой и терпеливо ждет. Кто родился в деревне, умеет ждать.

– Сымай-ка штанишки, – прошептала Тесс, но тут же зажала рот ладонью. Вдруг он услышит?

Прошло пять минут или около того. От холодной воды ее начало трясти. Скоро и зубы застучат. Тогда он точно услышит.

Он уехал.

Может, да, а может, и нет.

Пожалуй, не стоит вылезать из трубы тем же путем, как она туда попала. Дренажная труба проходит под дорогой, а поскольку здесь течет вода – значит, труба не забита. Можно проползти вперед, взглянуть на стоянку у магазина и удостовериться, что пикап действительно уехал. Правда, если у громилы есть сообщник, это не поможет, но в глубине души, там, где прятался здравый смысл, Тесс чувствовала: нет никакого сообщника. Если бы он был, то тоже захотел бы ею воспользоваться. К тому же громилы обычно работают в одиночку.

Если он уехал, что тогда?

Тесс не знала. Она не могла представить свою дальнейшую жизнь после дня, проведенного в заброшенном магазине, и вечера в дренажной трубе на куче гнилой листвы. Может, и не стоит об этом думать. Надо сосредоточиться на том, чтобы добраться домой, к Фритци, и скормить ему пакетик «Вкусного обеда». Она ясно представила упаковку «Вкусного обеда» на полке в уютной кладовке.

Тесс перевернулась на живот и оперлась на локти, приготовившись ползти. А потом увидела своих соседей по трубе. Один из трупов уже почти превратился в скелет (умоляюще протягивающий костлявые руки), но на черепе сохранилось достаточно волос, чтобы стало ясно – это женщина. Второй мог сойти за изуродованный манекен, если бы не выпученные глаза и вываленный язык. Этот был посвежее, но до него успели добраться дикие звери; даже в темноте Тесс смогла различить ухмыляющийся оскал мертвой.

Из волос манекена выбрался жук, пополз по переносице.

Хрипло вскрикнув, Тесс задом вылезла из трубы, вскочила на ноги. Мокрая одежда прилипла к груди и животу, а ниже пояса на ней ничего не было. И хотя она не вырубилась (по крайней мере, так ей казалось), ее сознание на некоторое время помутилось.

События последующего часа представлялись ей темной сценой, освещаемой случайными вспышками прожекторов. По сцене брела истерзанная женщина со сломанным носом и окровавленными бедрами. А потом все вновь погружалось во мрак.

9

Она оказалась в магазине, в просторном центральном зале, в котором некогда стояли стеллажи, морозильный шкаф (возможно) и холодильник для пива (наверняка). По-прежнему пахло кофе и соленьями. Громила забыл ее брюки или рассчитывал вернуться за ними позже – когда наберет еще обломков с гвоздями. Тесс выудила брюки из-под стойки. Рядом валялись ее туфли и телефон – разумеется, расколоченный в хлам. Он обязательно вернется. Резинка для волос пропала. Тесс вспомнилось (смутно, словно событие из раннего детства), что сегодня одна из зрительниц спросила, где она купила эту резинку, и неожиданно захлопала, услышав ответ: в «Джей-Си-Пенни». Она вспомнила, как великан пел «Браун шугар» – по-детски фальшиво и монотонно, – и снова потеряла сознание.

10

Тесс пришла в себя где-то на задворках магазина. С неба струился лунный свет. Ее лихорадило. На плечах – рваный коврик; откуда он взялся, осталось загадкой. Ковер был замызганный, но теплый; она постаралась закутаться в него поплотнее.